Исцеляющая любовь - Страница 86

— Перестань, Ливингстон, — возразил Ланс. — Это же были настоящие профессионалки!

— Что ты имеешь в виду? Какие еще профессионалки?

— В следующий раз, когда захочешь кому-нибудь из них провести вагинальное обследование, — пояснил Ланс, — это обойдется тебе в двадцать пять баксов в отеле «Беркли».

— Черил, ты почему мне не сказала, что беременна?

— Хэнк, я сама не была уверена. А как ты узнал?

— Между прочим, это видно по цвету шейки матки.

— Не понимаю: ты злишься потому, что я беременна, или потому, что тебе не сказала?

Он задумался.

— И то и другое, наверное. Скажи, разве нам мало двойняшек? И на что мы будем жить?

— Расходы на новорожденного покроет твоя гарвардская страховка. Какие еще потребуются жертвы?

— Ну ты, возможно, иного мнения, но я считаю жертвой половое воздержание.

— Но, Хэнк, не все же время! Современные акушеры говорят…

— Не надо мне рассказывать, что говорят врачи! Это я и сам могу тебе сказать. И не говори, что после рождения близнецов ты с радостью кинулась в мои объятия. Мне пришлось чуть ли не брать тебя силой!

— Ты хочешь сказать, надо было предохраняться?

— Ну, теперь же в продаже есть таблетки. Эновид, оврал…

— Ты не забыл, что мы католики?

— Перестань, дорогая, мы же в двадцатом веке живем! Готов поспорить, таблетки принимает даже жена президента Кеннеди.

— Как раз сейчас, Хэнк, она беременна.

— Господи, у тебя на все есть ответ, да?

Внезапно по щекам Черил покатились слезы.

— Хэнк, я больше не желаю тебя знать! Ты непрерывно богохульствуешь. Ты на меня без конца орешь. Я думала, что выхожу замуж за святого, а ты превращаешься в монстра!

Он не мог выносить ее слез. Он обнял ее и прошептал:

— Прости. Я просто заработался. Вообще-то это здорово! Может, теперь у нас родится сын.

* * *

Барни сидел за учебниками, когда в дверь опять постучали.

— Ливингстона нет, — крикнул он.

— Барни, пожалуйста, впусти меня. Мне надо с тобой поговорить.

Это была Лора. Выражение ее лица соответствовало ее тону. Она готова была расплакаться.

— Прости меня, Барни, я знаю, что уже до чертиков тебе надоела. Но это не терпит отлагательства.

Она вошла. В руках у нее был зеленый портфель.

— Садись, — гостеприимно пригласил Барни, показывая на двенадцатидолларовое кресло, сменившее уже четырнадцать хозяев.

Она помотала головой:

— Я лучше постою, не беспокойся. Я занималась дополнительно в лаборатории и поэтому залезла в почтовый ящик только сейчас. Благородный отец Франсиско Хавьер помогал матери освобождать дом и наткнулся на то, что он называет кладом, — записи отца. Одна из них меня потрясла до глубины души.

— Можно взглянуть?

— Они по-испански. — Она порылась в портфеле и достала плотный конверт, — Прочти первую. Если не поймешь, я тебе переведу.

Она протянула Барни пачку пожелтелых листков в линейку. На первой странице он прочел: «Llanto para un hijo nunca nacido». Он вопросительно посмотрел на Лору.

— «Элегия по нерожденному сыну», — перевела она.

— Это я понял, — тихо сказал Барни. — Я только удивился, что он дал своим фантазиям зайти так далеко.

— Это не было фантазией. Это про мальчика, который не родился, потому что он сделал женщине аборт.

— Твоей матери?

Она кивнула.

— Судя по всему, когда она была ранена, она ждала ребенка. Хотя ни один из них не удосужился мне об этом рассказать. И Луису пришлось пожертвовать ребенком — своим сыном, — чтобы спасти ей жизнь. — Она попыталась сменить тональность и небрежно произнесла: — Довольно безвкусные стишки.

Барни встал, взял ее за руки и подвел к креслу.

— Сядь, ради бога!

— Кастельяно, это же многое объясняет! Не только его навязчивое желание иметь сына, но и то, что твоя мать таит на него какую-то обиду — я это всегда чувствовал! Теперь мы с тобой знаем причину.

— А что толку, что мы знаем? Луису тяжело было сознавать, что я живу, а его сын — нет, а ей тяжело, что я живу, а моя сестра — нет. У меня такое чувство, что я перед ними обоими виновата. Мне хочется выпрыгнуть в окно.

— Ничего не выйдет, Кастельяно. Могу тебе по опыту сказать, что, прыгнув с такой высоты, ты только переломаешь кости и отправишься в психушку. Как профессионал, советую тебе остаться в живых.

— И что сделать?

— Посидеть здесь и поговорить со мной, — спокойно ответил он.

Он подошел к двери, снова повесил на ручку табличку «НЕ БЕСПОКОИТЬ» и вернулся, чтобы в течение трех часов слушать исповедь Лоры.

22

— Сюзи, что с тобой вчера случилось?

Было время завтрака. Сюзан сидела в углу, без аппетита поклевывая слойку с джемом и отхлебывая кофе. На Барни она не смотрела.

— Сюзи, ну пожалуйста!

По-прежнему глядя в сторону, она тихо сказала:

— Ты из меня сделал дуру!

— Что???

— Я знаю, что, когда я к тебе пришла, у тебя в комнате кто-то уже был. Не очень-то благородно с твоей стороны, Барни! Хотя бы перерыв сделал — как борцы между раундами.

Он уселся напротив и взмолился:

— Ты ничего не поняла! Это была всего лишь Лора.

— Что значит «всего лишь»? Ты привел к себе красивую девушку в то самое время, когда должна была прийти я!

— Сюзи, прошу тебя, я тебе тысячу раз говорил, что она мне просто друг!

— Тогда почему ты не ответил, когда я постучалась?

— Я стука не слышал. Может, ты очень тихо постучала?

— Послушай, я не хотела устраивать никаких бурных сцен, поэтому постучала осторожно. Для меня уже и это было унизительно.