Исцеляющая любовь - Страница 75

Когда оба глотнули воздуха, он спросил:

— Мы можем это как-нибудь повторить?

— Что именно? Ужин или мою бесстыжую выходку?

— А это — взаимоисключающие вещи? — спросил он — Во всяком случае, предупреждаю: в другой раз инициатива будет за мной!

— Отлично. Кто знает, куда это нас заведет? Спокойной ночи, Сет. Спасибо еще раз.

Если бы он не боялся разбудить родителей, то, войдя в дом, пустился бы в пляс.

Если когда-нибудь составят список городов Соединенных Штатов, где не следует проводить лето, Бостон, несомненно, войдет в первую десятку. Конечно, у Пфайфера в лаборатории имелся кондиционер для поддержания постоянной температуры, необходимой при экспериментах. Но в Вандербилт-холле никаких кондиционеров не было. Вполне логично. Некоторые препараты в случае перегрева теряются безвозвратно, тогда как лаборанты идут по гривеннику за десяток.

Изо дня в день засиживаясь в лаборатории допоздна, Лора все больше утверждалась в навязчивой мысли, что в том и состоит расчет Пфайфера: его подопечные сидят в прохладной лаборатории как можно дольше, и тем самым исследования продвигаются быстрее.

Поначалу ее мучили угрызения совести в отношении Палмера, которые она пыталась побороть, напоминая себе, что сейчас, слава богу, не война. И все же ей было жаль, что лучший период своей жизни он убьет на чистку сапог, винтовки, а возможно, и отхожего места. Впрочем, она не была уверена, привлекают ли к таким заданиям офицеров.

Но постепенно она все больше склонялась к тому, что ее отказ выйти за него замуж в конечном итоге послужит во благо им обоим.

И снова стала встречаться с парнями.

Иногда, если Лора допоздна засиживалась в лаборатории, ее заставал по телефону Барни (после одиннадцати, когда действовал льготный тариф). Обычно он звонил из автомата в каком-нибудь богом забытом районе и всякий раз веселил ее рассказами о своих пассажирах. Например, о проститутке, предложившей расплатиться с ним натурой.

— То, что ты рассказываешь, намного интереснее всякой медицины. Может, переквалифицируешься?

— Спасибо, Лора. Ночами не спать — это именно то, о чем я мечтал всю жизнь. — Тут его обуревала отеческая забота. — А кстати, ты-то почему еще на работе? Даже каторжники пашут меньше. Почему бы тебе не пойти домой поспать?

— Благодарю вас, доктор Ливингстон. Я, кажется, настолько вымоталась, что именно так и поступлю.

19

Второй курс начался с воды, а закончился кровью.

Первым событием (не нашедшим отражения в программе курса) было крещение двойняшек, родившихся у Хэнка и Черил Дуайер, Мэри и Мишель. Стоя в первом ряду, Барни с Лорой наблюдали, как священник окропляет святой водой лобики девочек, возвещая по-латыни, что крестит их «во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь».

Был конец сентября. Вот уже больше года они числились студентами медицинского факультета, а до сих пор так и не видели живьем ни одного пациента. И от реального дела — клинической медицины и физической диагностики — их отделяли долгих восемь месяцев нудной теории. Утешением служило лишь то, что это будет последний семестр такого рода. Весной они наконец познакомятся со своими первыми больными. Пока же они плохо себе представляли подлинную медицину.

Невзирая на почти ежедневные письма от верного Палмера, уже преодолевшего этап подготовки («и нарастившего мышцы похлеще Тарзана»), Лора чувствовала себя одинокой. Вся ее «светская жизнь» состояла в том, чтобы отражать атаки сексуально озабоченных ординаторов, стажеров, а подчас и женатых молодых врачей, ищущих небольшой интрижки на стороне. «Интересно, как пылкая мисс Андерсен выдерживает подобный натиск», — думала она.

Ждать помощи от Барни не приходилось. Более того, он оказался в противоположном лагере. Ибо на первом курсе, куда, ко всеобщему удивлению, приняли целых шесть студенток, появилась ослепительная китаяночка по имени Сюзан Сян.

Барни потерял голову сразу. Сюзан была настоящей находкой для мужчин, ценивших традиции Востока. Какой контраст с бесконечно честолюбивыми девицами из Гарварда! Сказать, что он был сражен наповал, значит не сказать ничего.

Лора, испытывая двойственное чувство, в котором сама не отдавала себе отчета, согласилась, что ее друг нашел себе «идеальную пару».

Как сказал ей сам Барни: «Это нечто особенное, Кастельяно. Она смотрит на меня снизу вверх!»

— Ну еще бы! Она же всего пяти футов ростом.

— Не смейся! Я никогда еще не видел такой… женственной девушки. Понимаешь? Знаешь, как по-китайски «я тебя люблю»?

— Нет, конечно. Но ты-то наверняка знаешь!

— Точно. Уоай ни. И Сюзан произносит это по тридцать раз на дню. С ней я чувствую себя Адонисом, Бейбом Рутом и Эйнштейном в одном флаконе.

— Ну что ж, неплохая компания, даже для такого самоуверенного типа, как ты.

Зависть Лоры была вызвана не только несомненным влиянием мисс Сян на Барни, но и ее способностью найти себе предмет для обожания.

Лора же, напротив, выросла в твердом намерении превзойти сильный пол во всем, поднять свой социальный статус, самой заслужить обожание.

А это лишь усугубляло ее одиночество.

Чтобы готовить Барни ужин после долгих занятий в лаборатории и аудитории, прекрасная мисс Сян приобрела электроплитку.

Тем не менее она редко говорила о побегах бамбука и питательной ценности соевых бобов. Сюзан могла часами распространяться о традиционной китайской медицине, уходящей корнями в глубокую древность: классический трактат по терапии под названием «Нэй цзин» появился за две с лишним тысячи лет до Гиппократа.