Исцеляющая любовь - Страница 163

163

Лора самозабвенно любила педиатрию. А свидетельством того, насколько она плохо понимала самое себя, оказалась ее неспособность распознать в этой любви материнский инстинкт. А ведь ей уже было тридцать шесть. И биологические часы неумолимо шли вперед.

Ее стали мучить ужасные ночные кошмары. Лора понятия не имела, где сейчас живут Палмер с Джессикой, но знала, что вскоре после свадьбы у них родился ребенок. Он появился до срока, но весил целых восемь фунтов. В своих кошмарах она видела, как встречается с новыми мистером и миссис Тэлбот, смотрит на их малыша и кричит: «Нет, нет! Он мой! Этот ребенок мой!»

Несмотря на настойчивые уговоры Барни, она отказывалась идти к психотерапевту. Она не желала, чтобы в институте узнали о ее душевной слабости, и страшилась оказаться один на один со своими внутренними конфликтами. Ее даже посещали диковинные сны, в которых она исполняла сразу две роли: она была собственной матерью и ругала самое себя, «маленькую Лору», за то, что пережила такого ангелочка, как Исабель.

В часы бодрствования она знала только одну Лору Кастельяно, заслуживавшую ее уважения. Ту, которая в соавторстве со своим шефом Дейном Оливером накануне Рождества уже на первом году своей работы в НИЗе опубликовала статью в «Американском педиатрическом журнале». Это считалось блестящим результатом. Более того, ей предстояло выступить с этим материалом на Международном конгрессе в Мехико во второй половине января. В телефонном разговоре с Барни она призналась: «Летаю как на крыльях!»

Так что своими научными достижениями она была довольна.

42

Первая международная конференция неонатологов проходила в Мехико с семнадцатого по двадцать пятое января 1974 года и обещала стать заметным событием. Когда дело касается спасения младенцев, о политических различиях как-то забывается.

В вестибюле отеля стоял разноголосый гул. Звучали все языки и наречия. Над изысканной мраморной стойкой регистрации красовался плакат по-испански: «Приветствуем спасителей малышей!» Ниже шел тот же текст на английском, французском и русском языках.

Как и ее коллеги по НИЗу, Лора была зарегистрирована заранее — одна из немногих привилегий государственных служащих. Ее ждали два послания — телеграмма, о содержании которой она догадалась не читая (пожелания успеха от Барни на исковерканном испанском), и надписанный от руки фирменный конверт отеля. Она решила, что здесь есть кто-то из старых друзей по Бостону и записка предвещает радостную встречу. Но такого она никак не ожидала:

...

Привет, моя дорогая маленькая докторша!

Почему ты не выступаешь на своем родном языке? Не забывай, что «Кастельяно» означает «подлинный кастилец». Обнимаю тебя и целую.

— Лора, что с тобой? — забеспокоился Дейн Оливер, стоявший в очереди за ключом от номера следом за ней. — Ты побледнела. Плохие новости?

Она помотала головой, не в силах вымолвить ни слова.

— Должно быть, от высокогорья, — заключил Оливер. — К нему надо привыкнуть. Может, пойдешь присядешь, а я тут за тебя закончу все формальности.

Она с благодарностью кивнула и поискала глазами свободное кресло. Приземлившись, Лора попыталась навести порядок в своих мыслях. Какого черта здесь делает отец?

Как убить время до одиннадцати часов завтрашнего утра, когда назначен ее доклад?

Добравшись до номера, она кинулась звонить Барни. Безуспешно. Почему именно сегодня этот трудоголик не снимает трубку? Она позвонила по служебному номеру — может, он задержался?

Но ответил только внимательный дежурный:

— У вас что-то срочное?

«Нет, — сказала она себе, — на пейджер я передавать ничего не стану. Успокойся. Прими пару таблеток, которые ты сама себе выписываешь, и ложись спать».

Наутро она встала с небольшим головокружением. Это могло быть следствием снотворного, реакцией на высоту или результатом того, что на ужин она поела острого мяса, Лора подкрепилась чашкой кофе и заставила себя положить сахар, хотя обычно обходилась без «белого яда».

«Интересно, — подумала она, — где будет сидеть отец». Это ведь не ООН, здесь врачи, представляющие одну страну, тоже могут сидеть вместе, но алфавитный порядок для стран никто не устанавливает. Луис может оказаться где-то в конце зала. А может встать у ближней к сцене двери, чтобы наброситься на нее с жаркими медвежьими объятиями.

В любом случае, сейчас ей было не до него. С того места, где она стояла, ожидая своей очереди, было превосходно слышно все, что происходит в зале. Выступающий перед ней докладчик только что ответил на последний вопрос.

На утренней сессии председательствовал краснощекий румын, настоявший на том, чтобы представлять выступающих по-французски.

Лора собрала в кулак всю свою волю и шагнула на трибуну. Она отбарабанила доклад, ни разу не оторвав глаз от текста.

Председательствующий цветисто поблагодарил ее за выступление и предложил аудитории задавать свои вопросы. Руку вскинул молодой латиноамериканский доктор. В соответствии с протоколом он представился и назвал учреждение, от имени которого прибыл на форум:

— Хорхе Наварро, факультет педиатрии, Народный университет Гаваны.

Этого следовало ожидать. Госдепартамент предупредил их, что со стороны «левого политического лагеря» возможны разного рода провокации. Но ей и в голову не приходило, что подобное может произойти с ней лично.

Почему так получается, спрашивал добрый доктор Наварро на беглом испанском, что в Соединенных Штатах младенческая смертность среди негров и латиноамериканцев выше, чем у белых?

163